ТРОПОСФЕРНАЯ РАДИОРЕЛЕЙНАЯ СТАНЦИЯ 15/101 (4/103)
"Лучистые" рассказы
"Лучевой" пожар
Это был обычный весенний полдень начинающегося полярного дня. Был легкий
морозец. Солнце стояло невысоко и бриллиантово отражалось миллиардами
лучиков от ослепительно чистого снега, покрывавшего всю землю от горизонта
до горизонта. Неестественно броскими темными пятнами на этом фоне были
огромные застывшие антенны ТРРЛ, повернувшие свои полосатые поверхности на
запад, восток и юг.
Тишина абсолютная иногда нарушалась доносившимися звуками работающего где-то дизеля.
Станция работала в обычном режиме. "Луч" - узловая станция, краса и гордость!
Снег, кругом белый снег.
Был выходной, мы, солдаты и офицеры, свободные от дежурств и нарядов, сидели в Ленинской комнате офицерского общежития и смотрели многократно прокрученный какой-то фильм.
Надо сказать, что офицерское общежитие представляло из себя длинное
аллюминиевое здание, стоявшее на столбах. Такие же были техздания и
дизельная. Из-за столбов постоянный ветер выдувал из под здания снег и со
всех сторон они, как правило, были обнесены многометровыми наносами снега,
перекрывавшими высоту крыши. Таким было наше офицерское общежитие: всё в
окружении огромных сугробов. А вот казарма и столовая были построены как бы
на земле. Из-за этого они были не столько окружены снегом, сколько погребены
под ним, т.е. полностью под снегом. Солдатская казарма, состоявшая из
соединенных между собой КУНГов, на поверхности не была видна. Один вход
казармы был туннелем под двухметровым слоем спресованного снега и вёл к
офицерскому зданию и сразу в другой туннель в столовую и дизельную. В этом
тунеле посредине был сделан колодец, по которому можно было выбраться на
поверхность, чтобы добраться до техзданий, расположенных приблизительно в
200-х метрах от всех остальных построек. После каждой пурги и сильного ветра
наряды выполняли сизифову работу по расчистке тоннелей от наносимого и
забивающего всё мелкого, как тончайший песок, снега. Из офицерского
общежития можно было попасть сразу в два тунеля: один к казарме, другой к
столовой.
Командир части, капитан Зименко был в командировке на каком-то совещании
всех и вся в штабе Воркуты. Остальные кадровые и свободные офицеры и
прапорщики уехали к женам в город. На станции остались офицеры, но в
основном холостые двухгодичники. Я, как я уже отметил, тоже был выходной и
смотрел фильм, когда вдруг услышал какой-то шум и топот сапог.
Заинтересованные шумом, я, как и все выскочили из здания. Я спустился по
ступенькам на "землю" (деревянные трапы) и увидел нескольких солдат,
столпившихся у прорытого под снегом тунеля, ведущего к солдатской казарме.
Сразу стало понятным, что что-то горит. Из тунеля струился серый дым из из
него выбегали кашляющие солдаты. Срочно начали высчитывать, кто ещё мог быть
внутри. Вроде никого там нет.
Я сунулся в тунель, но продвинувшись по направлению к казарме несколько метров, я понял, что это невозможно без противогаза. В туннеле я добрался до лаза наверх я выбрался на поверхность. Там тоже стояли солдаты и все дружно обсуждали необычное событие и что делать. Быстро побежали по всем зданиям искать огнетушители. Я тоже ринулся к техзданию, так как там-то они точно есть.
На крыльце каждого техздания стояли все дежурившие в это время на станции и наблюдали за происходящим.
Схватив по огнетушителю, я и кто-то ещё побежали обратно. Над белой коркой снега, в месте, где была казарма, начал струится дымок. Добежав обратно, задыхаясь от неожиданно тяжелого огнетушителя, я и все остальные вдруг обнаружили, что особенно поливать-то и нечего. В туннель спустится уже было нельзя: из него начал валить густой черный дым весьма ядовитого содержания и те, кто его надышался, заходились в кашле. Начали разребать снег с крыши, но он такой плотный, что его только лопатой да пилой можно взять. Кое-как добрались до крыши в отдельных местах, но дым начал валить уже из под ног во многих местах. Там, где что-то открылось, пытались закидать снегом, залить из огнетушгителей, но они произведя несколько шипящих звуков не произвели действий, ради которых были созданы. А углекислотные огнетушители, как быстро выяснилось, давно уже солдаты использовали под шипучие напитки.
Кого-то осенила мысль, что огонь уже в районе оружейной комнаты и прозвучала команда всем отойти на безопасное расстояние.
Все дружно отошли и стали с нескрываемым любопытсвом смотреть, как разгорается пожар и высчитывать на сколько километров виден наш чёрный, толстый, красиво заворачивающийся на ветру клубами дым.
Через какое-то время, привлечённые небывалым явлением чёрного на фоне всего белого, прибыли на тягаче из соседней части военные строители. Но растаскивать их не подпустили, опасаясь взрывов в оружейке.
А тем временем огонь уже вырвался в отдельных местах наружу и мы с ещё большим интресом смотрели на давно забытые цвета пламени, длинных языков огня.
Вдруг в небе показался военный вертолёт - ещё одно происшествие в нашей
неизбалованной событиями части. Мало того, покружившись над пожаром, он
неожиданно сел недалеко от нас. К всеобщему изумлению из него вышел наш
командир, капитан Зименко. Оказывается полчаса назад он и все остальные
командиры наших линий вернудись с совещания в Воркуте, и самолёт сел на
аэродроме Алыкель в 8 км от нашей станции. Ну и наш командир решил всем
показать нашу станцию, гордость штаба и всей округи, красиво выделяющуюся
своими полосатыми антеннами на фоне безбрежно белой тундры. Когда он подвёл
их к открытому месту.... они увидели огромный многокилометровый след чёрного
дыма, на фоне которого по-прежнему ярко и красиво смотрелись гиганские наши
полосатые антены.... Можете себе представить картину, похлеще гоголевского "Ревизора" будет. Наш капитан не растерялся, сразу вызвонил в соседнюю
дивизию и те дали ему вертолёт.
Он вышел из вертолёта не то, как обычно жёлтый, а бледный, почти как снег и злой .. до ужаса. Но на этот белый цвет его лица временами налетал чёрный, как дым, который по-прежнему валил и заволакивал всё вокруг.
Ему доложили. Трудно описать его выражение лица, на нём его не было. Погибших и раненых нет, уже хорошо, есть пару отравившихся дымом.
Делать было нечего. Он пошёл к себе, а все смотрели, как горит, догорает казарма.
К вечеру она выгорела. Получилась огромная, чёрная воронка, глубиной несколько метров и диаметром в несколько десятков. А вокруг сажа, постепенно переходящая в белый, сверкающий белизной снег, который был по-прежнему до горизонта...
Военная прокуратура приказала выставить круглосуточную охрану возле догорающих останков казармы, никого не подпускать на тлеющее пепелище.
Помнится и я ходил вокруг неё, она сверкала, мерцала угольками и по-прежнему страшно смердила.
Потом начались тяжелые будни. Приехала прокуратура, всех бывших на станции допросили, пересчитали стволы. Пропажи не обнаружили. Причины пожара не выяснены...
Начали срочно завозить стройматериалы. Солдаты рубили ломами вечную мерзлоту, делая ямы под сваи будущей казармы, проект которой срочно разрабатывался.... Это был ужасно тяжёлый период для всех, особенно для солдат. Они физически работали в наряд, после дежурств по графику, долбили чуть ли не днём и ночью, так как спать было особенно негда, можно было только в Ленинской комнате офицерского общежития. Это были героические дни дня многих...
Казарму построили достаточно быстро и к зиме, к августу, всё было готово. Если эта казарма до сих пор стоит, то на одной из стен там должна быть выжжена картина встречи солнца: "Охейра" на местном языке. Это праздник первого появления луча солнца. Замысел таков, что солнце всё равно появится, служба кончится и все вернуться из этой ... Картину выжигал я с одобрения замполита, ст.л-та Царинника.
Перед дембелем мои техники рассказали о том, как возник пожар.
Но это уже другая история.