Николай Домбровский

С "Горизонта" на "Горизонт-М" и обратно

продолжение 2

БЫТ

Конечно, северный быт в отдаленной точке специфичен. Полярная ночь, когда чуть-чуть светает на пару часов в день, угнетает. Но не лучше и полярный день. Тем, кто несли дежурства в расчетах, почти все равно, у них работа в круглосуточном режиме, другие страдали больше.

Вода из кранов только горячая, чтобы трасса не замерзла. Узкий круг людей, с которыми контактируешь почти непрерывно. Жены не работают. Моя, например, все время что-то вязала и возилась с собаками. Телевизора практически не было. Мы соорудили самодельную тарелку, пробовали принимать сигнал со спутника. Но картинка была плохая. От скуки крутили кино. Было около полсотни лент, очередной борт привозил иногда что-нибудь новое. Любимые ленты истрепывали до полной непригодности.

Из спорта можно было потаскать гири да поиграть в настольный теннис. Однажды летом настелили помост из деревянных щитов и устроили волейбольную площадку. Несколько раз поиграли, но редко бывала безветренная погода. Я одно время приспособился бегать с сопки вниз и обратно. Интересно, что вначале делал 5-6 передышек при подъеме вверх, а в конце проходил весь путь на одном дыхании. Обычно за компанию увязывались какие-нибудь собаки, с ними было веселее.

Был у нас огромный белый пес по кличке Красавчик, любимец всей части. За сахар и сгущенку готов был продать душу. Жил то в казарме, то в общежитии, то на улице. Шерсть у него была такая плотная, что никакой мороз не страшен. Ходил на смену, сопровождал в походах и прогулках. Он был уже в возрасте и обычно дремал где-нибудь в теплом месте. Любил быть в центре внимания. Когда фотографировались, всегда вылезал на передний план и отогнать было невозможно. В кают-компании любил лежать на середине. Когда играли в теннис, приходилось его убирать. Так как вес у него был приличный, брали за задние ноги и оттаскивали по линолеуму к батарее. Он на это реагировал абсолютно спокойно, но через минуту вставал, и опять ложился в центре. Приходилось повторять процедуру. Однажды из любопытства я сделал это двадцать раз подряд - не помогло. Он терпеть не мог брошенных дымящихся «бычков» и забавно тушил их лапой, обжигаясь и ворча при этом.

По утрам солдаты вместо физзарядки таскали снег в чан. Перед этим наряд пилой нарезал какой-нибудь сугроб. При этом старики норовили спрятаться за углом и курнуть, а дежурный по части ходил и гонял их. Летом ездили на озеро за льдом.

Сугробы, которые наметались во время сильного ветра, были такие твердые, что даже трактор оставлял на них чуть заметные следы. Такой снег трудно было пробить даже ломом, не говоря уже про лопату. А пилой в самый раз.

После развода все расходились по местам. Самая тяжелая служба была у водителей. Гаража не было, только навес, который мало защищал от ветра и мороза. Чтобы завести с утра трактор, требовалась от одного до нескольких часов. Иногда не удавалось вообще. Потом он уже с буксира заводил еще что-нибудь, обычно бензовоз. Вообще, профессия водителя или тракториста считалась героической. Как им удавалось завести технику в условиях 20х20 (так мы называли погоду с морозом 20 градусов и ветром 20 м/сек) на открытом воздухе, для меня до сих пор загадка. Помогал опыт прапорщика Розанова, или как его почти все звали «Степаныча», старожила «Кварца».

Как-то одно время бензовоз был неисправен, с тракторами тоже что-то случилось, и подвоз топлива снизу приостановился. При уменьшении запаса топлива на сопке ниже определенного уровня часть полагалось эвакуировать. Так вот, какое-то время мы жили практически без запаса, хотя в сводках докладывали, что все нормально. Представляю, какую ответственность брал на себя командир.

Однажды командир решил провести строевой смотр на улице. Но ветер был приличный и строй (все в шинелях) никак не мог стоять ровно. После того, как очередным порывом его разметало полностью, смотр прекратили.

Никто не болел простудными заболеваниями, в том числе маленькие дети, хотя почти всегда было холодно. Очевидно, воздух был стерильный. Только один раз кто-то вновь прибывший привез какую-то заразу и переболела вся часть. Я до армии в Минске часто страдал насморками. В армии не болел ни разу и после службы долгое время тоже.

Как-то долго не было борта и закончилось курево. Остались только дорогие длинные сигареты, их и курила вся часть. Потом закончились спички. Научились прикуривать от резистора МЛТ-1 соответствующего номинала, который втыкали в сеть 220. Возле розетки лежала коробка с этим номиналом. Получалась одноразовая зажигалка.

В одно время стало туго с лампочками. На все техническое здание было одна или две, немного подсвечивала аппаратура. По зданию ходили со свечками в руках, если надо было записать показания приборов или что-нибудь сделать. Потом, когда наконец прилетел борт, нам прислали несколько ящиков с лампами дневного света. Но при разгрузке вертолета их забыли оттащить подальше, и при взлете их разбросало по всей тундре, большинство разбилось.

Очень тяжелые условия были у рядового состава. Наверно, наша точка была одной из немногих, где они жили в КУНГах. Про увольнения и речи не было. Так как для метода «пряник» возможностей не было, достаточно широко использовался «кнут» - наряды вне очереди. Я этим рычагом пользовался редко. У некоторых солдат этих нарядов скопилось по нескольку десятков. Единственным серьезным стимулом было первоочередное увольнение по окончанию срока службы. Следующий борт мог быть и через несколько месяцев, поэтому провинившиеся могли прослужить намного больше. Так пару раз и случалось.

Был случай, уволившиеся с «Кварца» последними, подвыпив в Тикси, пошли разбираться по этому поводу к командиру центра. Так еще успели попасть и на гауптвахту. Вообще, бытовало мнение что на «Кварц» ссылают провинившихся солдат.

Отпуск получали в редчайших случаях. На моей памяти было только два раза. Моему расчету присвоили звание лучшего по центру. Радисту Юре Бурлякову за это дали отпуск, а меня наградили почетной электробритвой.

Второй случай даже смешной. Были выборы. Избирательный пункт должен быть открыт с 6 утра, что и сделали. Командир ночной смены, чтобы после сдачи сразу пойти отдыхать, отправил бойцов по очереди проголосовать пораньше, пока остальные спят. Где-то к обеду позвонил начальник центра и поинтересовался, кто проголосовал первым. Ему доложили– рядовой (или сержант), кажется Рой из Гродно. Тут же последовала команда - дать парню отпуск. Как же жалели другие, что не догадались до такого.

Была неплохая баня. Печка представляла собой ящик из толстого железа, в которую дула форсунка (по мощности такая же, как отапливающая всю часть). Поэтому она раскалялась добела, температура в парилке бывала под 160 градусов. Веников не было. Насидевшись в парилке, выскакивали на улицу и валялись в снегу.

Питание утомляло своим однообразием. Консервы, замороженное мясо, всякие сушеные овощи. Консервы никто не считал, в столовой всегда стояло несколько ящиков для желающих. Минтай почти никто не ел, большим спросом пользовались всякие скумбрии и пр. Замороженное мясо в шайбах по 20 кг было, похоже, из каких-то стратегических запасов. На одном из них я прочитал срок изготовления очень древний, уже точно не помню. Правда, мороженая рыба была хорошего качества - нельма, сиг. Картошка шла консервированная в металлических банках. Удобно, что чистить не надо было. Лук сушеный, почему-то индийский. Его жевали вместо семечек. Хлеб пекли сами. Яйца, фрукты и прочие свежие продукты были деликатесом.